Пролетарский гимн

Валентин Николаевич Пролетарский, диктор, спортивный комментатор, заслуженный работник культуры РФ, — о телевидении, судьбе и спорте

Его величество случай

— Что повлияло на выбор профессии?
— Никогда и не думал становиться телеведущим — все произошло случайно, а мечтал я быть актером. Учился в кировской школе, увлекался лыжами, участвовал в самодеятельности и, несмотря на, казалось бы, колоссальную загруженность, успевал усердно заниматься в театральной студии при Дворце культуры комбината «Апатит». На одном из наших представлений меня заприметил известный в городе режиссер Жарковский, который пообещал мне светлое актерское будущее. И я действительно во всю готовился к этому будущему: занимался художественным чтением, репетировал, играл… Закончилась веселая школьная пора выпускными экзаменами, после которых я выдержал вступительные испытания на историко-филологический факультет Мурманского педагогического института. Началась студенческая жизнь. Но и тут я свою мечту не оставил: стал заниматься в народном театре при Дворце культуры им. Кирова. Это был настоящий храм искусства! Наш режиссер Виктор Терентьев готовил из нас профессиональных артистов.
До сих пор с теплой грустью вспоминаю народный театр. Столько интересных и талантливых людей он собрал под одной крышей! Геля Завьялова, Слава Дубницкий, Ия Пашкина… Да и я был не на последнем счету. Среди нас были журналисты местного радио, ассистенты режиссеров, адвокаты, портовики — люди самых разных профессий. Связывало нас одно: безграничная влюбленность в театр.
— Как началась ваша эра радио и ТВ?
— Я не отказывался от предложений провести городские мероприятия и концерты. На одном из таких мероприятий на меня обратили внимание и пригласили вести программу «Студенческие голоса» на мурманском радио. Когда я провел несколько передач, от телевидения поступило предложение вести молодежную программу «Юность». Это было в памятном апреле 1961 года.

Готовьтесь, ваш выход!

— Как вас учили?
— Господи, я же телевидения боялся как огня! Я ничего не понимал в нем. В театре было все понятно: вот сцена, вот декорации, вот зрители… А тут что? «Ничего из себя не изображай!», «Выбрось свои театральные штампы!», «Говори нормально, доступно, искренне», «Смотри на камеру и общайся со зрителем», — такими наставлениями меня засыпал режиссер Мурманской телестудии Захар Иосифович Гельман.
Честно скажу: достался ему еще тот «подарочек»! Как оказалось, у меня был полный «суповой набор» недостатков в дикции: и шепелявость, и свист! Звукорежиссеры бедные, как могли, «выкручивали» все мои «ш-п-с-ф».
А работа в эфире шла в реальном времени, видеозаписи тогда еще не было. Словом, представляете, как я пыхтел и обливался семью потами?! А Захар Иосифович неустанно лепил и лепил из меня телеведущего, как Пигмалион — Галатею. И, как видите, у него это получилось…
На телевидение многие пришли с театральных подмостков. И сам Гельман в прошлом — актер театра Северного флота, куда в свое время хотелось попасть и мне. Возможно, личный опыт Захара Иосифовича и послужил для меня примером: я сделал окончательный выбор в пользу телевидения. Увлекся не на шутку: по сей день с ним…
— Когда впервые прозвучал «Пролетарский гимн»?
— Мой первый выход в эфир состоялся 25 апреля 1961 года. К тому времени телестудия проработала четыре года. Несмотря на ее молодой возраст, в ней уже тогда был сильный дикторский состав, который возглавляла импозантная Светлана Струковская. Она тоже помогала в профессиональном становлении… Но в 1965 году красиво начавшийся служебный роман с диктором Струковской, к сожалению, закончился. Наши отношения не были зарегистрированы, а потому расстались без лишних хлопот. Однако обком партии рассмотрел ситуацию по-своему: мне пришлось покинуть мурманское телевидение.

Встречай, Архангельск!

— Чем встретила поморская столица?
— Приехал сюда 13 февраля 1966 года. Стоял сорокаградусный мороз. Ищу глазами вокзал. Ничего не видно. Говорят, мол, вон он и показывают на одноэтажный деревянный домик. «Это вокзал?! Ё-моё!», — настроение сразу потускнело. Мысли сразу какие-то серые побежали, скуксился: влип, так влип…
Дело в том, что на Архангельское телевидение срочно требовался диктормужчина. Я связался с Анной Михайловной Дмитриевой, диктором архангельского радио, и поведал о своем бедственном положении, словом, напросился на работу.
Что делать? Принял решение взять такси и поехать на радио. Но до радиокомитета мы доехали не сразу… В тот момент показалось, что на наше такси обрушилась огромная толпа развеселых людей. Водитель пояснил, что это идут болельщики «Водника», который выиграл матч. «Водник» … Мне это название команды ни о чем тогда не говорило.
Все же до радиокомитета мы добрались, но Анны Михайловны на службе уже не было, и в отчаянии я позвонил ей домой. Она приняла меня у себя с радостью. Оказалось — ждали! В этот же воскресный день я отправился знакомиться с телестудией и будущими коллегами. А утром 14 февраля (в день святого Валентина!) 1966 года был принят в штат Архангельского телевидения.
— Как вживались в новый город?
— Быстро обрастал знакомыми, появлялись друзья. Но признаюсь, что все не так просто было у меня, как может показаться на первый взгляд. Некоторое время жил в гостинице «Двина», здесь же справили свадьбу с женой, Валентиной, здесь ожидали пополнение. Небольшой зарплаты в первое время катастрофически не хватало — подрабатывал, начал писать материалы на спортивные темы.
Дикторы в то время были очень популярны: они давали автографы, к их словам прислушивались. Помню курьезный случай. В ресторане «Полярный» был банкет, на который пригласили нас с женой. На мою жену какой-то хлопец глаз положил и начал к ней «прилобуниваться». Я не выдержал, возмутился и позвал его выйти «поговорить». Но драка не успела начаться, как приехала милиция. Всех скрутили, повели к машинам, и тут мне пришлось сказать: «Вы что делаете? Я же Пролетарский!» Милиционеры ошарашенно: «Пролетарский… Слушай, а тогда кого брать-то?»

Встреча с Розенталем

— Как работали над собой?
— Наше телевидение в 1978-м делегировало меня на учебу в Москву во Всесоюзный институт повышения квалификации работников телевидения и радиовещания.
И вот к нам в аудиторию входит небольшой человек и, грассируя, произносит: «Здгхавствуйте, я буду вас учить пгхавильному гхусскому пгхоизношению». Это был тот самый Дитмар Эльяшевич Розенталь, светило современной русской словесности, и он вот так говорил. Розенталь ненавязчиво давал нам диктанты, в которых мы делали по тридцать ошибок. Говорил: «Не бойтесь, проверять не буду — проверяйте сами». Помню и такой случай. Подошел к нему и с важностью говорю: «В вашем словаре ударение в словах стоит таким образом: Коноша и Няндома. Но на Севере так не говорят». На что он мне ответил: «Хорошо. Будет исправлено».
Потом я заглянул в переизданный словарь: действительно, исправил… Розенталь был лапочкой, душкой, Интеллигентом с большой буквы. Умница! Любил женщин, а женщины его просто обожали! Сейчас, наверное, Дитмар Эльяшевич десять раз перевернулся в гробу от того, что происходит с языком… Я не видел новоиспеченного словаря с будущими «нормами» языка, но порядком наслышан: волосы встают дыбом…

О северной природе

— К чему душа лежит?
— Меня приковала, приворожила к поморскому краю Северная Двина. Выхожу из дома, подхожу к реке и говорю: «Здравствуй, матушка Двина!» Прихожу, когда никого нет, особенно утром… Или когда плохая погода. И вот так стою около Двины, беседую с ней, любуюсь… Это как у Некрасова: «Я убегал к родной реке…» (стихотворение «На Волге»). Люблю поэзию Есенина, она близка мне по духу. Нравятся стихи Цветаевой, Кольцова, Заболоцкого… Люблю рыбалку, лес, грибы, баньку, огород… Жизнь люблю.

Прикол по-пролетарски

— Говорят, вы — мастер розыгрыша?
— Когда кого-нибудь разыгрывал, выжидал паузу, а через три минуты непременно раскрывался. Я и сейчас пользуюсь этим приемом. У меня есть «профессионально обученные девочки». Договариваюсь, например, с Галей Пановой: «Галя, сегодня день рождения Фортыгина. Звоним ему!» Она звонит в приемную Виталия Сергеевича и изображает междугородный звонок: «Межгород. Вас вызывает Тель-Авив». Спикер областного Собрания Фортыгин тут же прерывает совещание. «Только почему Тель-Авив? Ну, ладно…» Виталий Сергеевич подходит к телефону, и тут я раскрываюсь: «С днем рождения!»
А еще очень люблю вот такой прикол. Звонок: «Это из домоуправления. Когда вы в последний раз платили по счету?» На другом конце провода — жертва прикола: «Маша, где все оплаченные квитки?!» И пока ситуация не вышла из-под контроля, говорю: «Вот сейчас и поговорите со своим домоуправом…»
Как-то, когда готовился чемпионат мира по хоккею с мячом, я кое-кого разыграл, позвонив и «возмутившись» тем, что снег на стадионе радиоактивный. В ответ: «Ну что вы! Да не может быть!» Я не успокаиваюсь: «Нет, все-таки надо проверить. Вы не могли бы три машины снега прислать в управление МЧС?» Мне: «Сейчас немедленно вышлем» И здесь, едва сдерживаясь от смеха, раскрываюсь: «Нет, вы сначала поговорите с моим начальником…»
Но у меня есть близкие друзья, над которыми я никогда не шутил: Владимир Лойтер и Белла Пацевич. Во-первых, Володя не понимает таких шуток, он принимает все это всерьез и начинает переживать. А вот Виктора Зиновьевича Фридмана я любил разыгрывать…
Но однажды и на меня случилась проруха. Отомстили мне коллеги по цеху. Притом сделала это такая безобидная девочка… Я готовлюсь к эфиру. Вдруг раздается телефонный звонок. Мне говорят: «Залили вашу квартиру…» Что делать? Как быть? Упросил вахтера тетю Катю сходить ко мне домой и предотвратить бедствие, пока я занят в эфире. И когда начал вести эфир, вспомнил, чей голос слышал по телефону. В голове мелькнуло: «Ты… кто ж тебя научил?!» А разыграла меня Лена Серебрякова, ассистент режиссера. Надо ж, и сам попался…

О современных телеведущих

— Какими видите профессионалов ТВ?
— Белла Михайловна Пацевич, моя бывшая коллега по «Поморью», сегодня готовит ведущих на центральном телевидении. Безусловно, эти ребята — профессионалы своего дела. И пусть они мне нравится или не нравятся как ведущие, но они готовы к эфиру. По манере, по складу ума мне особенно симпатичны Алексей Пивоваров (НТВ) и Михаил Осокин (Рен-ТВ). Мне интересны именно те телеведущие, которые умеют довести информацию до зрителя, чувствуют зрителя, стремятся к общению.
Если говорить о ведущих Архангельского ТВ, то меня очень радует Наталья Лебедева. По своей мягко сти, по подаче материала. Она не «пялится» в подсказчик беспрестанно… Некоторые же не могут глаз от него оторвать, головы не опустят, сущие роботы. Настоящее мастерство — умение пользоваться и подсказчиком, и своим «я», когда включаешь собственное понимание материала, который выдаешь в эфир…
Евгения Исаковна Гольдина, старейший диктор Всесоюзного радио, в свое время принимавшая на работу Юрия Левитана, беспрестанно повторяла мне на семинаре повышения квалификации в 1963-м: «Научишься, научишься, херувимчик!» Видимо, что-то ей импонировало в моей подаче материала… Я за нормальное ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ вещание. Раньше существовали обязательные правила для дикторов, например, всегда было необходимо знать, для кого и зачем ты это читаешь, понимать, интересно ли это зрителю. И мелочей в работе не было. Скажем, было важно правильно произносить окончания в словах. Сейчас же дикторы «поют», и какие там окончания, кто разберет…
Правда, теперь и дикторов как таковых не осталось, есть только ведущие. И я тоже со временем стал ведущим. Диктором на телевидении проработал без малого тридцать лет. Затем ушел в редакторы, а потом, в 1991-м, меня перевели в спортивные комментаторы.

О старом и современном ТВ

— Сегодня телевизор смотрите?
— Только информационные выпуски. Из архангельских выпусков — «погоду», поскольку только она мне интересна…
К сожалению, больше нет таких асов на областном телевидении, как Нетта Макушенко, Владимир Лойтер, Татьяна Власова, Вячеслав Колыхаев… В то время на телевидении и не было столько выпусков, как сейчас, шла одна двадцатиминутная программа «Панорама Севера», но было что-то свое, поднимались какие-то насущные проблемы, обсуждались текущие события, говорили о культуре Севера, о спорте, о том, чем жил регион…
Помню, как готовил цикл передач про детские спортивные школы: поднимали их проблемы, рассказывали, что хорошо, что плохо. Загоняли туда передвижную телевизионную станцию, транслировали лыжные соревнования. Шли на то, чтобы транслировать традиционную Майскую эстафету в Архангельске! Где вы видели, чтобы марафон показывали от начала до конца?! Мы умудрялись это делать. В студию привозили «видеокуски» эстафеты, и без монтажа материал выходил в эфир. Вот пропаганда спорта! Сейчас ничего этого нет. Не осталось ничего родного, поморского, на нашем телевидении. Архангельская телестудия превратилась в корпункт московского телевидения. Столица диктует «правила игры». Как хотелось бы иметь свое вещание! Увы, говорят, дорого… В цене ли дело?

Спортивный комментатор

— Что самое трудное в прямом эфире?
— Очень сложно объективно комментировать матч, когда твоя команда проигрывает… Очень трудно продолжать вести комментарий, когда во время него ты узнаешь, что умер твой близкий друг, Юра Скалин. И подходящих слов уже не было, хотя впереди был еще целый тайм… Помню, как выдал в эфир: «Жизнь продолжается, и надо работать…»
Как спортивный комментатор я всегда пытался понять ход игры и любил комментировать ее вдвоем. Это касается не только хоккея с мячом, но и футбола, волейбола, флорбола, бадминтона… Почему вдвоем? Потому что и вести проще, и понять легче: с тобой в паре, как правило, работают профессиональные игроки или тренеры по данному виду спорта, специалисты своего дела, которые знают игру более детально, чем ты.

«Водник»

— Переживаете за архангельский хоккей с мячом?
— Обидно за наш «Водник»… Политического куража ради зарубили региональный бренд! Особенно это стало выпирать, когда вставляли палки в колеса руководителю клуба Борису Скрыннику.
И что мы имеем сегодня? Борис увез команду в Москву, ребята играют там, они востребованы. А у новой команды «Водника» денег для профессионального роста нет. Команда влачит жалкое существование… Очень люблю «Водник», столько отдал этой команде! Но теперь я даже не посещаю матчи по хоккею с мячом, чтобы не расстраиваться, и пусть игроки команды на меня не обижаются.
«Водник» — бренд Архангельска! Раньше куда бы ты ни приехал, говоришь, что из Архангельска — не всегда понимают, откуда, называешь нашу команду — в ответ: «А, «Водник»! Как не знать?!» И в тебе сразу признают архангелогородца. Команду знали в России и относились к ней с большим уважением.

Моя Валентина

— Два слова о супруге — этого, наверное, мало?
— Моя жена, Валентина Ивановна, — это моя судьба. Этой женщине надо поставить памятник при жизни. Если бы не она, может быть, я бы и не был тем, кем стал, может быть, спился бы, может, еще что… Ведь я же был на грани… И эта дорогая моему сердцу женщина, как громоотвод, отводила от меня зло. Только вот начал это осознавать позднее, не тогда, когда был молод и полон сил, а уже потом — на склоне лет… Но интуитивно я всегда чувствовал — без Валентины мне не жить.
— Любовь существует?
— Не было бы любви, не было бы и жизни. Это чувство, конечно, очень объемное и требует определенной раскрепощенности, открытости… Наглядным доказательством существования любви служат и книги, и песни, где она описана какой угодно: и безответной, и страстной… У меня насчет этого — свой гимн, Пролетарского! Если подумать, все на ней, на любви, держится… Любите друг друга!